над крышей летают совы
и светит большое солнце,
а днем то весна, то лето.
вот дом, где я нарисован
на тонкой стене картонной
мелком голубого цвета.
свернув последние горы,
мы кажемся дураками,
ведь кто-то запрятал в недра
тот дом, где считали годы
зелеными облаками
и дверь прочертили в небе.
его рисовали долго,
асфальт обдирал коленки,
крошились мелки на части -
тот дом, где блестят зарницы
и молнии светят смелым,
тот дом, где умеют счастье.
такой, где все, как в поэме,
как в книжке, как в старой песне,
где каждый ровня герою -
ношу я с собой в котомке,
ищу я ровное место
и строю, иду и строю.
за мною идут мальчишки,
слоны с тяжелой поклажей,
любители непокоя.
они за мной повторяют,
а я опасаюсь кражи;
бывает и не такое.
возможно, кто-то присвоит
мой циркуль с цифрой морскою,
мелок, обточенный с краю.
возможно, мечта не в этом,
и кто-то уже построил
тот дом, где я не играю.
и светит большое солнце,
а днем то весна, то лето.
вот дом, где я нарисован
на тонкой стене картонной
мелком голубого цвета.
свернув последние горы,
мы кажемся дураками,
ведь кто-то запрятал в недра
тот дом, где считали годы
зелеными облаками
и дверь прочертили в небе.
его рисовали долго,
асфальт обдирал коленки,
крошились мелки на части -
тот дом, где блестят зарницы
и молнии светят смелым,
тот дом, где умеют счастье.
такой, где все, как в поэме,
как в книжке, как в старой песне,
где каждый ровня герою -
ношу я с собой в котомке,
ищу я ровное место
и строю, иду и строю.
за мною идут мальчишки,
слоны с тяжелой поклажей,
любители непокоя.
они за мной повторяют,
а я опасаюсь кражи;
бывает и не такое.
возможно, кто-то присвоит
мой циркуль с цифрой морскою,
мелок, обточенный с краю.
возможно, мечта не в этом,
и кто-то уже построил
тот дом, где я не играю.